Р

РУССКОВ Владимир Александрович

Родился 3 июня 1925 г. в деревне Белоглинке на Нижнем Амуре. С 13 лет начал работать. В апреле 1943 г. его призвали в армию. После демобилизации в 1949 г. занялся журналистикой, был корреспондентом газет, работал на радио и Дальневосточной студии кинохроники. Его рассказы публиковались в местной и центральной периодике.

Первый сборник рассказов В. А. Русскова «Первое свидание» вышел в 1965-м. Позже увидели свет роман «Земля моих отцов», повести «Сентябрь, самый долгий», «Каленов Яр», роман «Амурский бульвар», сборники рассказов «Станция назначения», «Среди долины ровныя…». Пьесы «Каленов Яр», «У стен Белого города», «Просека» ставились на сценах театров. По сценарию В. Русскова на Дальневосточной студии кинохроники было снято два документально-публицистических фильма — «Хищники» и «Поклонись полю своему».

Член Союза писателей СССР (России). Умер в Хабаровске в 1996 году.

ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
Рассказ

Валерка с досадой стукнул кулаком по львиному загривку. Лев даже хвостом не шевельнул. Лев был каменный. Он лежал у подъезда школы — важный, ленивый и совершенно равнодушный к Валеркиным переживаниям.
— Не придет!

Вдали на берегу бухты на фоне темно-зеленой воды засветлело девичье платье.
— Светланка!

Нет, не она. Валерка опять стукнул льва по каменной гриве.

На тихую бухту с неумолимой быстротой опускался вечер. А встретиться они должны были еще утром, хотя это и необычное время для свидания. Но время суток не имеет абсолютно никакого значения, если мальчишка и девчонка встречаются первый раз. Они договорились прийти на берег, потому что Валерка хромал по истории. У него были скверные отношения с царями и князьями, вообще с хронологией тех времен, когда жили цари и князья. Валерка всегда на чем свет бранил и Юрия Долгорукого, и княгиню Софью: «Их давно нет, а люди мучаются до сих пор. Из-за какого-нибудь царевича того и гляди двойку схватишь на экзаменах». Но на этот раз Валерка безмерно радовался тому, что с историей у него не клеится, что ему вызвалась помогать Светланка Боева — отличница, золотоволосая хохотушка.

Утром он пришел в условленное место, на берег бухты, к полузанесенной песком разбитой шлюпке. Припекало солнце, пахло морем и согретой прошлогодней травой, неподалеку от берега азартно рыбачили суматошные чайки. Красота! Но шлюпка оказалась занятой. В ней сидел на камешке маленький человек в бескозырке и с удивлением смотрел себе под ноги. Там ползал большой черный жук.
— Здорово!
— Здорово.
— Ты кто? — спросил Валерка.

Мальчишка поднял голову с белой челкой. На бескозырке было написано «Чапаев».
— Я — человек.
— А как тебя звать, человек?
— Василий Иванович Кремов.

Василий Иванович плохо выговаривал букву «р», и она у него перекатывалась, как горошина в свистке футбольного судьи.
— А сколько тебе лет, товарищ Кремов?
— Три года и три месяца.
— Ого! Порядком. А вообще-то, ты еще несовершеннолетний…
— Да? 
— Да, Василий Иванович. А как ты сюда попал?
— Я не попал, а пришел.

Василий Иванович поднялся, отодвинул в сторонку камешек и показал Валерке, как пришел. Потом положил камешек на старое место и стал искать глазами жука.
— Вот видишь, а жук уже ушел.
— Может, он улетел?
— Жуки не летают. Они ходют. У них потому что ноги.
— Ты в этом уверен, Василий Иванович?
— А что такое «уверен»?

Валерка не смог ответить на этот вопрос. Он спросил сам:
— Ты сюда пришел, у кого-нибудь спросил?
— Спросил.
— У кого?
— У бабушки.
— Что она тебе сказала?
— Она ничего не сказала. Она у нас глухая.
— Вот так здорово!
— Вот так здорово! — Василию Ивановичу понравились эти слова, и он повторил их три раза.
— Ты хоть знаешь, где живешь?
— Знаю.
— Где?
— В городе.
— Это и я знаю. А на какой улице?
— На Заводской.
— Молодец, Василий Иванович! А номер дома помнишь?
— Помню. Номер дома тридцать один.
— Хорошо. Ты такой же умный, как директор нашей школы. Он тоже все помнит и все знает. На, держись за мой палец, пойдем искать твой дом. Только побыстрее. У меня мало времени.
— Не пойду.
— Почему?
— А жука-то надо поймать?
— Хм… Зачем он тебе?
— Я его покажу бабушке.
— Бабушка тебе, наверное, тоже покажет…
— Что покажет?
— Ремень.
— У бабушки нету ремня. Она ходит в юбке.
— Ах вот оно что! А я-то думал, что в стильных брючатах! На, держи своего жука, он под щепку спрятался.
— Нет, держи ты, я боюсь.

Валерка посадил жука в свою кепку, зажал ее покрепче, и они пошли искать бабушку. В городе малыш сказал:
— Я хочу есть.
— Что бы вы поели, Василий Иванович?
— Я хочу хлеба, колбасы и молока.

Валерка выпустил руку парнишки, брякнул в кармане мелочью, потом спросил:
— Ты это серьезно? Ты что… сильно-сильно хочешь есть?
— Сильно-сильно!
— Понимаешь, Василий Иванович, у меня только один рубль. Это мама мне дала. Я должен сходить сегодня с одним человеком в кино и угостить его мороженым.
— Я тоже один человек.
— Вообще-то ты прав, Василий Иванович, но ты меня погубил.

Валерка покупал колбасу, хлеб и молоко, а сам думал, что Светланка, наверное, уже пришла к шлюпке и ждет его, что у него осталось только шесть копеек и их не хватит теперь даже на сто граммов мороженого…

Когда съели всю колбасу и выпили молоко, Василий Иванович сказал:
— Вот это здорово!
— Тебе здорово, товарищ Чапаев, а рублевку-то прокутили!
— Что такое «прокутили»?
— Ну, значит, проели.

Василий Иванович остановил первую попавшуюся женщину и с восторгом сообщил:
— А мы сейчас рублевку прокутили!..

Потом Василий Иванович захотел спать. Валерка взял его на руки и сразу не услышал, как мальчишка мирно, по-домашнему засопел около уха.
«Вот поросенок — наелся и спит, — с тоской думал Валерка.

 — Ушла, наверное, Светланка». И от этой мысли Валеркино сердце будто кто-то схватил холодной рукой. Так и носился он по городу в поисках нужного адреса — на одной руке Василий Иванович, в другой — смятая кепка с черным жуком.
— На Заводской улице, дом тридцать один Кремовы не проживают, — сказал Валерке из-за калитки беленького домика стариковский голос.
— Как это так — не проживают? — испугался Валерка.
— Вот так и не проживают.
— Что же теперь делать?
— А откуда я знаю?

Валерка топтался около калитки и думал: «Что-то ты поднапутал, Василий Иванович…» А старческий голос спросил:
— Знакомые Кремовы или кто?
— Какие там знакомые! Парнишка вот заблудился…
— Да ну! — из-за калитки вышел маленький старичок в майке и белых брюках, похожих на кальсоны, с большими очками на маленьком, худеньком лице. «Как паучок, только белый», — подумал Валерка, а сам спросил:
— Может, в городе есть еще где Заводская улица?
— А как же… есть конечно. Заводской переулок называется. Пойдём-ка я покажу.

Старичок-паучок взял у Валерки кепку с жуком и пошел по улице.
— Вишь, как получается. Этот гражданин спит-посыпохивает, а дома небось все глаза проплакали. Убежал, пострел, из дому — и горя мало…
«Славный старикашка, — подумал Валерка, — только жука, наверное, угробит. Прижимает кепку, будто родственницу».
— Вы, дедушка, поосторожнее. В кепке жук, не задавите. Василия Ивановича жук. — Он показал на спящего малыша.

Старик сразу понял и руку с Валеркиной кепкой откинул так, будто нес ведро с водой.

Теперь дом Василия Ивановича они нашли без хлопот. К ним вышла молодая накрашенная женщина.
— Где вы его нашли? — спросила женщина.
— У моря.
— Вот ведь какой противный мальчишка. Проснется — в углу настоится. Весь день ищем…
«А Светланка обидится — никогда, наверное, не придет теперь», — подумал Валерка.

Женщина взяла на руки малыша и хотела уже уйти, как Валерка вспомнил:
— А жук! Про жука забыли!
— Какой еще жук?

Валерка протянул кепку, женщина взглянула — губы ее презрительно скривились:
— Глупости! Гадкий и противный жук.

Она вытряхнула жука на землю и раздавила белой туфелькой.
— До свидания!
— Будьте здоровы! — сказал старичок-паучок, и это прозвучало у него как что-то обидное.

Солнце быстро катилось к закату, придорожные тополя окутывались пахучей синевой. Валерка торопливо поблагодарил старичка, попрощался с ним и во весь дух помчался назад. Бежал и думал: «Светланки там конечно нет. А все же… Как эта крашеная жука-то…»

Светланки ни на берегу, ни возле школы не было. Валерка сел на широкую спину льва и загрустил. Потом он стал думать о старичке-паучке, о Василии Ивановиче и снова о Светланке.

Он вспомнил, что когда-то уже испытывал точно такое же чувство, когда глубокое разочарование смешалось с тихой радостью. В прошлом году летом он договорился с ребятами ехать на рыбалку. Собирались основательно, обсуждали каждую мелочь, спорили, и все были счастливы оттого, что несколько дней будут жить в шалашах, варить уху и вдоволь купаться. Но накануне отъезда, когда Валерка укладывался спать, к нему подошел отчим, неразговорчивый и сухой человек. Валерка его побаивался. А тут отчим положил большую ладонь на Валеркину голову и сказал мягко, ласково и просяще:
— Ты бы не ездил, сынок. Мама приболела. У нее сердце, ты же знаешь, будет беспокоиться… Не езди, а? 

Валерка сразу же согласился. Ему тогда стало жалко себя и в то же время необыкновенно хорошо от ласковых слов отчима…

Из подъезда школы вышла уборщица Матрена Сергеевна, вечно чем-то недовольная женщина.
— Это еще зачем явился?
— Астрономию пришел учить. Звезды жду.
— Вот напасть-то! Одну только прогнала, историю учила. Нечего по выходным дням около школы околачиваться! Дома надо сидеть!

Валерка спустился с крыльца. Мелькнула мысль; «Светланка только что ушла… Ждала!» Но эта мысль почему-то не принесла ему радости. Он смотрел в глаза Матрены Сергеевны и думал об этих глазах. Они были темно-серые, как небо, и, как небо, холодны.
— Матрена Сергеевна, а вы могли бы жука ногой раздавить? Вот так…
— Р-раз!
— Чево-о?

Валерка не стал ждать, что ответит Матрена Сергеевна. Он тихо пошел по берегу бухты. В его памяти возникали образы Василия Ивановича, старичка-паучка. Вспомнил глаза Матрены Сергеевны, черного жука и белую туфельку… Валерка напряженно думал.